- К ВАМ г-н Пулеметов.
- Пулеметов! Пулеметов! Где я слышал эту фамилию?
- Просят принять их на одну минутку. Говорят, что по очень важному делу.
- Хорошо. Проси.
Влетел господин. В нем было что-то виляющее. На лице было написано: - Не
убий! Он схватил меня обеими руками за руку.
- Ради бога, простите, что отнимаю у вас время... Не задержу, не задержу!..
Очень, очень рад познакомиться. Давно хотелось. Всегда с таким удовольствием...
Мы ваши ужасные поклонники. В особенности жена! Прямо влюблена. Утром,
знаете, как только проснется, еще в постели, первым долгом: "Где он?.."
Это про вас, а не про что-нибудь другое.
- Очень, очень благодарен. Очень лестно...
Г-н Пулеметов захихикал:
- Вы знаете, я уж даже ее ревную к вам. Ей-богу!
- Очень вам благодарен. Чем могу?
Г-н Пулеметов посмотрел мне в глаза с любовью:
- Простите за нескромный вопрос! Вы женаты?
- Н-нет.
- А дети у вас... Ах, виноват! Что я!.. Впрочем, я надеюсь, что вы с вашей
фантазией! Вы сумеете войти в положение беременной женщины!
- Постараюсь. В чем дело?
Г-н Пулеметов посмотрел на меня с мольбой:
- Вы получили сегодня стихотворения моей жены?
- Ах, да, да, да! Как же, как же! Получил книжку, получил! Вот, вот! Очень
благодарен!
Г-н Пулеметов посмотрел на меня с тревожной мольбой:
- Вы не успели их еще прочитать?
- Всего два часа тому назад!
- Прочтите!
Мне показалось, что у него на глазах выступили слезы.
- Вы мне позволите сказать все, откровенно, как на духу! Я вас не задержу!
Я вам скажу, как родному отцу! Моя жена беременна и выпустила стихи!
Г-н Пулеметов схватился за голову:
- Вы понимаете, это будет наш первенец! Бог даст мальчика, бог даст девочку.
Но это будет первенец. Мы восемь лет женаты - и у нас не было детей! Первенец!
Первенец! Дайте мне воды! Я напьюсь! Вы извините меня, что я так волнуюсь!
- Сделайте одолжение! Сделайте одолжение!
Я дал воды. Г-н Пулеметов выпил, стуча зубами о стакан.
- Благодарю вас. Она такая слабая. Доктор говорит: "Малейшее волнение..."
А она выпустила стихи. Первый неблагоприятный отзыв - и она сбросит!
- Как сбросит?
- Младенца сбросит! Не донесет и сбросит! Ради бога! Когда будете писать,
имейте это в виду. Она сбросит!
- Да-а... Дело, знаете, серьезное.
- Ужасное дело!
- Знаете... Я лучше... Я лучше остерегусь... Я лучше совсем ничего писать
не буду!
Г-н Пулеметов вскочил, как будто под него подложили горячий уголь.
- Ради самого бога!!! Да вы ее убьете! Она только вашего отзыва и ждет!
Она говорит: "Мне решительно все равно, что другие напишут! Мне важно
только, что он!" Это про вас! Сегодня нет отзыва, завтра нет отзыва,
послезавтра нет отзыва - она умрет! Скажет: "Значит, я дрянь! Мои
стихи дрянь! Обо мне даже слова сказать нельзя!" Она умрет! Доктор
говорит: "Малейшее, малейшее волнение..." Ради бога! Не ради
себя прошу, даже не ради нее! Ради ребенка! Не погубите ребенка!
- Извольте... извольте... Хорошо... хорошо... Постараюсь... Такой случай...
- Благодарю вас! От всего сердца благодарю вас. Когда?
- Н-не знаю... как-нибудь на днях...
- Не откладывайте! Ради ребенка! Не откладывайте! Сегодня еще ничего, а
завтра уж она начнет волноваться: "Ах, он обо мне ничего не сказал!
Он обо мне ничего не сказал! И не скажет! Книжка не понравилась!"
А доктор говорит: "Малейшее волнение..." Она от ожидания сбросит!
Нельзя ли назавтра?
- Право, не знаю...
- Ведь жизнь человеческая! Дорогой! Жизнь человеческая! Если бы вы ее видели,
она такая слабая. Последние, последние дни! Вы понимаете, в это время...
- Хорошо, напишу! Назавтра!
- Дорогой! Благодарю вас! Позвольте вас поцеловать! Вы меня извините, что
я плачу! Когда будете писать, помните о ребенке! Помните о ребенке! Больше
ни о чем не прошу, помните о ребенке!
Он вымочил мне лицо слезами, поколол бородой и ушел. Впрочем, он еще раз
вернулся, сложил молитвенно руки, сказал мне с порога:
- О ребенке! Только о ребенке!
Всхлипнул - и исчез.
СОБСТВЕННО ГОВОРЯ... черт знает, что такое... Гнусно, однако, заниматься
чем бы то ни было, когда в руках держишь человеческую жизнь!
- Иван! Завтракать я сегодня не буду. Можешь сам все съесть. У меня дело!
Не принимать никого. Черта, дьявола - никого! Понял? Отец родной придет
из гроба - и того не принимать! Занят очень важным делом. В доме не стучать
и не кашлять.
Я взял книжку г-жи Пулеметовой. В ней было 764 стихотворения. Через четыре
стиха я сидел за письменным столом. "Родная литература"... Ловко
ли - "родная"? "Родная"... "роды"... Дама
в этаком положении. Пожалуй, увидит намек. Скажет: "Откуда знает?"
Догадается, что муж приходил просить, рассказал. И сбросит. Зачем "родная"?
Просто "русская". "Русская литература обогатилась новым
вкладом"... Зачем вкладом? Не надо вкладом! Просто книгой. "...новой
хорошей книгой". Хорошей? А не повредит это младенцу: просто "хорошей".
Слабо! обидится и сбросит! - "...новой замечательной книгой".
"Замечательной". Гм... Слово-то такое! Его теперь иронически
стали употреблять. И выдумали, черт их возьми, эту иронию. Все слова перепортили!
Как ребенок примет это слово? Просто вместо "замечательной" поставлю
"превосходной". "Превосходной" - младенцу не повредит.
"...Новой превосходной книгой..." "Новой"? Значит,
и до нее были превосходные книги? Значит, превосходных книг много? Не надо
"новой". Просто: "Обогатилась превосходной книгой нашей
талантливой поэтессы..." Нашей "высокоталантливой поэтессы".
Замаслить, замаслить младенца. Младенцу это хорошо. "Местами отсутствие
рифмы..." Мне показалось, что в углу запищал мертвый ребенок. "Всюду
блестящая рифма..." Младенец перестал пищать. "Изумительная по
простоте форма, глубокое содержание..." Это для родительницы хорошо.
У меня начинались галлюцинации. Мне казалось, что я не пишу, а делаю труднейшую
операцию. Я боялся дотрагиваться до бумаги. Вдруг сейчас из бумаги побежит
младенческая кровь. Что-то застонало сзади меня. По комнате прошел Никита
из "Власти тьмы" и проговорил: - Захрустели косточки-то... захрустели...
Потом появился на кресле Ирод, засмеялся и исчез. Вокруг меня лежали младенцы.
Я боялся пошевелиться. Пошевелюсь - и всех передавлю. "Со времени
Пушкина, Лермонтова мы не встречали таких стихов". Сбрасывает! Сбрасывает!
"Со времен Алексея Толстого, Некрасова". А не обидится она, что
я Некрасова с ней сравниваю? Женщина в таком положении. Вон Некрасова!
"Байрона, Альфреда Мюссе..." "Событие в русской литературе..."
"Чудный дар..." "Приветствуем..." "Дай бог, чтоб
и впредь!.." Эту ночь я не спал. Я лежал в холодном поту. Зубы у меня
стучали. Возьмет корректор да вместо "чудный" и поставит "нудный".
И сбросит!..
Я МОЛИЛСЯ, когда мне подали газету, и сказал: "Иван! Разверни мне
газету - я не могу!" Во всех газетах, до одной, без исключения, были
огромные статьи о сборнике стихотворений г-жи Пулеметовой. Все писали восторженные
статьи! Один сравнивал ее сонеты с сонетами Петрарки. Другой писал, что
небо глядится в ее стихи и всю природу заставляет в них глядеться. Третий
восклицал: - "Не верится, чтоб это была женщина! Вот была бы жена
для Пушкина!" Вчера я встретил г-на Пулеметова в театре. Он летел
сияющий. Полосатенькие брючки на нем весело играли. Сюртук сверкал шелковыми
отворотами. Он меня заметил:
- А! Почтеннейший! Очень рад вас видеть! Все не удосужился как-то зайти
вас поблагодарить! Очень, очень мило написано. Он ласково кивал мне головой.
- Ну, а дома у вас? - заикнулся я.
У г-на Пулеметова сделалось удивленное лицо.
- Что дома? Как дома? Дома ничего!
- Супруга ваша, кажется, была...
- Ах, это! Г-н Пулеметов махнул рукой.
- Прошло. Совсем прошло!
- То есть... виноват... как, собственно...
- Вообразите, оказалось, что все на нервной почве! Нервная беременность.
Это бывает. Теперь, знаете, эпидемия какая-то. Все дамы нервно беременны!
Оказалось, пустяки! Фальшивая тревога, фальшивая тревога! - успокаивал
он меня.
- Я рад, однако, что критика нашла в жене такой талант. Вы читали? Во всех
газетах! Восторженнейшие отзывы! И главное, на другой же день! Сегодня
книга вышла, а назавтра же все газеты приветствовали! Что-то небывалое!
Словно сговорились! Идет книга! Удивительно! На днях второе издание. Это
жену очень поддержало, придало ей сил. Эти пожелания, эти настояния критики
продолжать, продолжать. Жена теперь пишет пьесу. Вот посмотрите! В этот
сезон не успеет, конечно. Но месяцев через девять так, через десять...
Пари, что к первому представлению г-жа Пулеметова опять забеременеет.
