DEOL - Начало
DEOLНomePage


Мужской клуб
Медицина
Природа и Мы
Культура. Искусство
Отдых
Справки
Образование
Погода
Поиск
Прогулки
по Интернет


Музеи
Театры
Литературный базар
Астролог


Зощенко
Дорошевич
Довлатов
Хармс
Аверченко
Булгаков
Берестов
Бухов
Ерофеев
Твен
Габрово

 

 


Стефания ГРОДЗЕНСКАЯ

На уровень вверх
Здесь могла бы
быть Ваша реклама

НАВЕСТИЛИ

ГРИПП - это такая штука: у кого его не было, у того он будет. А кто с ним ходит, тот в конце концов сляжет.
Я уже несколько дней распространяла вокруг себя инфекцию, и наконец меня сломило. Понапихав все, что полагается в таких случаях, в нос, уши и горло, я повязала шею толстым шарфом от болезней (в каждом доме есть такой шарф, им обматывают живот, поясницу, ноги), на голову натянула большой платок, укрылась одеялом, погасила свет и подумала: "Как хорошо!"... Но не успела я додумать до конца, что именно "так хорошо", как кто-то позвонил у двери.
Я встала с постели, повынимала все из ушей и носа, сняла с шеи шарф, с головы платок. С того дня, как в прошлом году я выскочила открывать дверь в стандартной фланелевой пижаме из универмага и с огуречной мазью на лице, - а оказалось, что это пришел инкассатор газовой сети, который уже давно мне нравился, - я всегда прихорашиваюсь, хотя бы на скорую руку, прежде чем открыть дверь; так я поступила и на этот раз. Вместе с порывом холодного ветра в комнату ворвалась моя подружка Зося. Оглядев меня, она воскликнула с радостным удивлением:
- Как ты ужасно выглядишь!
И удовлетворенно посмотрелась в зеркало.
- Я слышала, что ты больна, и пришла, может, тебе что-нибудь нужно. А ты тут бегаешь по квартире, вместо того чтобы лежать в постели. Сейчас же ложись!
Я легла в постель, а Зося поставила воду для чая. По ее утверждению, мне следовало выпить чего-нибудь горячего.
У дверей опять позвонили.
- Лежи, я открою! - крикнула Зося и пошла отворять.
- Кажется, она больна, - донесся из коридора заботливый голос Ванды, - я решила заглянуть, может, ей что-нибудь нужно.
- Покой ей нужен, - сказала Зося, - будешь пить чай?
Как видно, Ванда согласилась, потому что они обе стали хозяйничать на кухне, весело о чем-то болтая.
У двери опять раздался звонок.
Вновь прибывшие Ханка и Елизабета выкрикивали в коридоре:
- Она действительно больна? Мы забежали посмотреть, может, ей что-нибудь нужно?
- Покой ей нужен, - пояснила Ванда.
Долив воды в чайник, мои четыре подруги уже без всяких помех уселись возле тахты и закурили папиросы.
Я закрыла глаза. Надо мной скрещивались шпаги оживленной беседы.
- Ну и что с Карасинской?
- Абсолютная нелепица, что там могла быть за недостача! Грошовые обороты, и потом, ведь она такая педантка.
- Какая Карасинская? - спросила я с усилием.
- Ты не знаешь! Может, она, конечно, и педантка, но эта история с Вацеком тоже ей радости не принесла. Что говорить, интересная история.
- Расскажите, какая история? С каким Вацеком? - спросила я слабым голосом.
- Какая тебе разница, если ты его не знаешь. Честно говоря, я подозреваю, что Вацек ей подложил свинью. Он в дружбе с мужем Инки.
- Какой Инки? Каким мужем? Расскажите мне!
- Ох, все ей нужно знать! Какая тебе разница, ты же все равно их не знаешь. Говорят, что муж Инки был замешан в том грязном деле...
Лихорадка, головная боль, болтовня и папиросы перемешались в серую мглистую массу, которая приближалась ко мне и сгущалась.
Мои подруги пили чай, пересмеивались, в комнате было черно от папиросного дыма, а по радио какая-то женщина предостерегала громким голосом: "Падаем, падаем, падаем".
Ханка пыталась перекричать радио:
- Жаль, что вы ее не видели. Она выглядела бог знает как! Просто ужас, что она в состоянии на себя напялить!..
- А этому идиоту все нравится.
- Кому нравится? Какому идиоту? - захрипела я.
- Да ты не знаешь...
Я приподнялась на постели. В сползшем с головы платке, пунцовая от жара, со взглядом, не предвещающим ничего хорошего, я, должно быть, внушала страх, потому что мои подруги посмотрели на меня и замолчали.
- Выключить радио, - спокойно сказала я.
Они выключили.
- Перестать курить.
Они отложили в сторону папиросы.
- Проветрить комнату. Дать мне чаю! Не такого! Горячего! И сию минуту объяснить мне, кто выглядел бог знает как, какому идиоту все нравится, что с Карасинской и какой Вацек? Кто тут больной, черт вас побери!..
Я проснулась.
Мои подруги пили чай, пересмеивались между собой, в комнате было черно от дыма, а по радио какая-то дама бормотала: "типитипитипсо, калипсо, калипсо".
- Сумасшедшая! От такого мужа ушла! По утрам ей шлепанцы подавал...
- Какая сумасшедшая, от какого мужа? - простонала я.
- Что ты все спрашиваешь? Ты же не знаешь. А который теперь час?
- О боже! Девятый!
- Что? Уже девятый? Я должна лететь.
- Я тоже.
Мои подруги сорвались с мест, приняли от меня благодарность и выбежали в коридор. С минуту оттуда еще доносился их щебет.
- Потратили целый вечер, но нельзя же было оставить ее одну. По крайней мере хоть немного ее развлекли.
- Конечно. Мы обязаны были с ней посидеть, подать ей что-нибудь. Так трудно, когда женщина больная.
- Больная, больная, а в таком дыме лежит, аж черно.
- Хорошо, что хоть лежит. Когда я пришла, то она даже не лежала, шаталась по всей квартире.
- Слышишь, а теперь опять встала и окно открывает!
- Радио выключила. Невозможно ей угодить.
- Пойдемте, пойдемте, не надо вмешиваться, пусть делает что хочет, не знаешь эту чудачку?
Дверь захлопнулась.
Я потащилась в кухню мыть посуду.


ОТКРЫТКА ИЗ ЗАКОПАНЕ

МАЛИНОВСКИЕ долго совещались перед киоском, где продавались открытки с видами.
- Пошлем им открытку с железнодорожной веткой. Очень эффектно.
- Попала пальцем в небо. Они старые туристы, в прошлом году путешествовали пешком с палкой. А ты им хочешь послать железную дорогу. Горы им надо послать, суровую природу. Посмотри, может, послать эту...
- Ну что тут такого? Совершенно голые горы! И такие унылые. Все как одна. Таких открыток у них уже, наверно, хоть пруд пруди.
- Ну, тогда эту - с озером. Очень красиво.
- Эта вправду красивая. Будьте любезны, дайте нам эту открытку. Спасибо. Э! У нее угол пожелтел. Нет ли у вас другой с таким же видом?
- Нет, это последняя.
- Какая жалость!
- Знаешь что? Возьмем пожелтевшую. Они подумают, что ее на почте запачкали.
- Как бы не так. Если приглядеться, видно, что это от долгого лежания на витрине. Карасинская сразу скажет: ну и прогорели они там, видно! Пожелтевшую открытку прислали. На новую денег не хватило.
- Хорошо. Возьми ту, с домом туриста.
- Она чем-то измазана.
- Ну, тогда ту, цветную.
- Хорошо. Покажите-ка, пожалуйста, ту, цветную. Нет, не эту, а ту. Э! Тут какие-то овцы. На что им овцы?
- Возьмем лучше горы. Горы как горы. Что в них может быть особенного?
- Хорошо. Дайте нам, пожалуйста, вон ту, со снегом.
- Со снегом? Это ужасно трафаретно. Лучше ту, что рядом.
- Скажите, пожалуйста, а что это за гора? Это именно та гора, что в Закопане?
- Какая тебе разница?
- Есть разница. Может быть, эта гора где-нибудь в Силезии, а мы на ней напишем "Привет из Закопане". Они решат, что мы послали им какую-то старую открытку, которая валялась у нас дома.
- Возьмем ту гору, на которой написано "Гевонт".
- И то правда. По крайней мере мы знаем, что это такое. Дайте нам, пожалуйста, тот Гевонт и марочку за сорок. Спасибо. У тебя есть ручка? Сразу напишем.
- Что написать?
- Обыкновенно. "Сердечный привет из Закопане посылают вам Малиновские".
- А может быть, что-нибудь остроумное?
- Но что?
- Откуда я знаю.
- Придумай что-нибудь.
- Так сразу? Постой, а что, если так: "От подножия Гевонта кланяются вам Малиновские".
- Ты считаешь, что это остроумно?
- Придумай лучше.
- Погоди, как это нам Юзик написал? Помнишь, мы еще так смеялись: "Тону в море и в слезах, оттого что вас здесь нет". Может, что-нибудь в этом духе?
- Но ведь мы с тобой не у моря.
- Это ничего не значит. Надо придумать похожее на это. Вот так: "Дыша горным ароматом, жалеем, что вас нет с нами. Малиновские".
- Очень хорошо. Но тогда уж пусть будет в рифму:
Мы дышим горным ароматом,
Жалея, что вас нету рядом.
- Ароматом-рядом! Плохая рифма.
- Что я тебе, Мицкевич? Не нравится - придумай сама.
- Ну хорошо, дай перо...

Карасинский, запыхавшись, взбежал на четвертый этаж, отворил дверь квартиры и крикнул жене:
- Дай ключи, внизу что-то лежит в ящике.
Спустившись вниз к почтовым ящикам, он через несколько минут, еще более запыхавшись, вбежал в кухню, где пани Карасинская занималась хозяйственными делами.
- Надо было мне летать, как на самолете! Черт бы их побрал. Я когда-нибудь инфаркт схвачу из-за этого четвертого этажа.
- Что там было? - поинтересовалась Карасинская.
- Ничего. Какая-то открытка с приветом.
- От кого?
- Не знаю.
- Но там же, наверно, есть подпись?
- Сейчас посмотрю. Мяновские.
- Какие Мяновские?
- А может, Млинарские. Не могу разобрать.
- Покажи... Мальчевские.
- Что еще за Мальчевские?
- Микульские. Ты знаешь каких-нибудь Микульских?
- Послушай, неужели у тебя нет других забот! Подавай обед, я умираю с голоду.
Карасинская бросила открытку в мусорное ведро и занялась обедом...


ПЯТНИЦА ТРИНАДЦАТОГО

НАЧАЛОСЬ с самого утра. Я согрела воды для мытья, но не успела раздеться, как зазвонил телефон. Я подняла трубку и сказала "слушаю", тем временем в кухне закипело молоко, я положила трубку, побежала на кухню, сняла с огня молоко и вернулась к телефону. Это звонила Зося, она хотела сказать мне, что не следует спешить с покупкой чулок, так как из верного источника она знает, что чулки скоро будут наполовину дешевле. Попрощавшись с ней, я вернулась в ванную, но вода уже остыла, так что мне пришлось мыться холодной. Едва я начала мыться, у двери позвонил почтальон. Я побежала в переднюю голая и намыленная, но ключа в замке не оказалось, я искала его по всей квартире, с меня стекала холодная мыльная вода, а я все время покрикивала в сторону двери: "Иду-у!.." Наконец почтальон догадался подсунуть открытку под дверь. Лишь тогда я заметила, что дверь вообще не была закрыта на ключ. В открытке тетя Майя уведомляла, что приедет ко мне на три недели. Я умылась и начала причесываться. Я ужасно спешила, но клок у левого виска упорно отворачивался от остальных волос, и не было такой силы, которая могла прикрепить его к голове.
На платье оборвалась пуговица. Я стала застегивать английской булавкой, она погнулась. Я стала застегивать шпилькой, она сломалась. Я застегнула иглой. Она колола меня в живот целый день.
В трамвае была давка. За мною стояла какая-то женщина, которая все время проталкивала меня вперед грудью, а передо мною стояла женщина, которая сдерживала мое продвижение чемоданом.
В учреждении, где я должна была кое-что уладить, я долго ждала, и у меня разболелась голова. Я никогда не выхожу без порошка, но сегодня я так спешила... Пришлось попросить порошок у знакомой секретарши.
- Я никогда не выхожу без порошка, - сказала она, - но сегодня я так спешила...
Через час выяснилось, что мое дело не улажено, и я могла спокойно идти дальше.
На почте у меня кончились чернила в вечной ручке именно в тот момент, когда мне оставалось написать "аршава". Я попросила кого-то одолжить ручку, чтобы дописать эти шесть букв.
- Очень сожалею, - услышала я в ответ, - но я принципиально не одалживаю ручек.
Ручку одолжил мне кто-то другой, но я так разнервничалась, что сломала перо на букве "р". Пришлось взять адрес потерпевшего и сломанную ручку, чтобы отдать ее в починку.
Я побежала на остановку. Трамвай тронулся, я прыгнула на ходу и подвернула ногу. В эту минуту что-то случилось с мотором, и трамвай остановился. Мотор стали исправлять, тем временем все трамваи, что были перед нашим ушли, а все трамваи, что были за нашим, остановились. Я выскочила из вагона и побежала за такси. На середине мостовой мне что-то попало в глаз, я остановилась, чтобы вынуть, но не могла найти носового платка. Как раз в эту минуту появился таксомотор и наехал на меня.
- Пятница тринадцатого! - сказала я, теряя сознание.
Было это в четверг двенадцатого. Я ошиблась в дате, и все мои невезения пошли насмарку.

С вопросами и предложениями по работе этого сервера обращайтесь по адресу webmaster@deol.ru

DEOL - Начало
DEOLНomePage